В. Г. Баданов

СВЯТИТЕЛЬ ФЕОФАН ЗАТВОРНИК В КАРЕЛИИ
(сентябрь 1855–май 1856 гг.).
Продолжение.
Однако отмечал Феофан в своей петрозаводской проповеди, наше прошлое всегда с нами. Как бы порадовался иной, если б многое из того, что было чувствуемо, любимо, замышляемо и приведено в исполнение, исчезло навсегда и никогда не помянулось! Но нет, – ничто не исчезает, ничто не обращается в ничто – ни мысль, ни слово, ни желание, ни дело». Пусть иное и ускользнуло из памяти, но оно все же есть, цело, не пропало, хранится.
Жизнь человека святитель Феофан сравнивал с клубком ниток: «Нити слой за слоем наматываются и образуют клубок, при этом виден только верхний слой, но и прочие все целы, только прикрыты, – говорил он. – Памятны только недавние дела, и те, коих прикрыть уже нельзя, но и все прочие дела не исчезли, а есть – только сокрылись внутрь сердца и совести. Размотайте клубок и увидите все нити, – и в том виде, как они были намотаны. Так будет время, когда все, сокрытое внутрь нас, раскроется, выйдет наружу, и будет явно и нам и всем». Отсюда вывод: человек не должен допускать в себя ничего нечистого и греховного, должен вести жизнь праведную и воздерживаться от неблаговидных поступков. «Будем помнить, – учил святитель, – что жизнь наша не шутка, и ничем в жизни шутить не должно, ибо все в ней имеет вечную цену». Что же делать тем людям, кто уже допустил греховные мысли, дела, поступки «по легкомыслию, нерадению, увлечению и страсти?» Есть только одно средство изгладить худое дело, – отвечал Феофан на этот вопрос, – и изгладить так, что оно уже не поменяется в числе дел человеческих. Средство это – покаяние. Оно только изглаждает грехи…» Таким образом, и настоящее, и прошедшее учат нас чистоте и покаянию. А какой же урок может нам преподать непредсказуемое будущее?
Святитель далее отмечал, что наше будущее теснейшим образом связано с прошлым и настоящим, хотя предсказать его не может «ни один сотворенный ум» «Пусть не знаем мы, – утверждал Феофан, – что с нами будет впереди, но, зная одно, что с нами будет то, что Богу угодно, мы уверены, что с нами будет одно добро. И не лучше ли вместо всякого желания определить свое будущее, – продолжал он, – желать одного, чтобы с нами было то, чего хочет Бог, и молиться об одном: буди воля твоя, Господи, над нами! – Это самый надежный руководительный свет во мраке будущего, узда для наших неопределенных желаний, пустых страхов и безотрадной безнадежности!» Проповедь Феофана, произнесенная в Петрозаводске на новый 1856 год, заканчивалась словами, ставшими потом широко известными в России, и цитировались довольно часто многими духовными писателями: «Жизнь наша на земле есть эпитимия. А тому, кто несет эпитимию, что свойственно, – Сетовать, сокрушаться и плакать о грехах своих».
Вторая проповедь, которая сохранилась до нашего времени из петрозаводского периода святителя, была произнесена им в день Великой Пятницы 1856 года. В основу текста проповеди Феофана положил евангельский сюжет о снятии с креста Спасителя. В своем слове к жителям столицы русской Олонии он призывал к размышлению о значении тяжких мучений Господа и способах сострадания Ему. «Сии язвы – суть дело рук наших, в сих муках и в сей смерти виновны именно мы, говорил святитель. Наши неправые мысли и планы, наше легкомыслие, а иногда и вольномыслие сплетали сей венок терновый, неверность нашего сердца Богу и наши пристрастия пробили сии ребра, наши неправды и блуждения по распятиям греха пронзали гвоздями сии руки и ноги, наше плотоугодие всевозможное покрывало ранами сии плечи и все тело». В этой проповеди Феофан говорил о том, как возможно выразить свое сострадание Иисусу. Это сострадание (святитель даже использовал здесь слово «сораспятие») должно быть деятельным, а не мечтательным, состраданием не на словах, а на деле. Проповедник указал три способа такого деятельного сострадания и сораспятия. Первый – после покаяния в грехах не грешить более и идти неуклонно путем правды, второй – терпеливое несение креста своего, то есть выполнение всех возлагаемых на христианина обязанностей, и, третий – живое духовное «сораспятие» Христу. Эта «брань внутренняя», по Феофану, требует особых подвигов от верующего: «самоумерщвления, потребует поста, бдения, труда молитвенного, внимания к себе, отречения от своей воли». «Гнев пришел, – говорил он, – погаси его; похоть возбудилась – умертви ее; корыстолюбие влечет, – отсеки его; зависть искушает, - подави ее; осуждение наущает, – не внимай ему; тщеславие прививается, – отжени его». Феофан, обращаясь к петрозаводской пастве, замечал что только деятельное сострадание к Господу может привести к чистоте души и покаянию, и, в конечном счете, ко спасению человека. «Неужели же думает кто, - вопрошал он, – все дело своего спасения возложить на одного Господа, а сам и перстом не хочет коснуться сей тяжести? Пусть спасает один, как хочет. Спаси меня и все тут. Ах, братья, у Господа столько любви к нам, – продолжал святитель, – что он и это готов бы сделать для нас, если б могла быть от того какая польза для нас. Но нельзя…»Только живое и деятельное сочувствие и сострадание открывают человеку путь ко своему спасению. Во всех других случаях (внешняя религиозность, посещение храмов, молитвы без веры, большие пожертвования и т. п.) люди неизбежно отсекают себя от путей Господних, отрекаются от Креста, не отдавая себе в этом отчета, и, считая себя «православными верующими».
Обе проповеди святителя Феофана, произнесенные в Петрозаводске – прекрасные образцы церковного красноречия, свидетельствующие о его проповедническом таланте. Они вполне подтверждают выводы многих богословов конца XIX –начала XX в. о том, что «по широте и глубине мысли, обилию знаний, точности и ясности изложения, теплоте и чистоте чувств, печатные труды святителя Феофана не имеют себе равных в нашем Отечестве».
В мае 1856 г. архимандрит Феофан оставил наш край. Однако интерес к Олонецкой епархии не угасал у него до конца жизни. Ранее уже говорилось о письме-поздравлении святителя в адрес Олонецкой духовной семинарии. В своем «затворе» старец Феофан вел весьма обширную переписку с корреспондентами со всех областей России, в том числе и из Олонецкой губернии.
В одном из писем, святитель, обращаясь к неизвестному ныне корреспонденту, восклицал: «У Вас в виду Валаам. Даруй Господи утешиться вам там святым утешением. Наберитесь тамошним воздухом побольше, чтобы хватило не на один год. С большим вниманием и уважением следил Вышенский старец и за деятельностью о. Иоанна Кронштадского, принимавшего участия в делах Олонецкой епархии с 1880 х годов. В письме 1892 г. святитель Феофан так отзывался об отце Иоанне: «О. Иоанн Кронштадский-Божий человек. Молитва его к Богу доходна, по великой вере его. Господь да хранит его в смирении и преданности Его святой воле, и в самоотвержении. У него не одна книжка, а до 15, или более. Потрудитесь приобресть… Вон вышли книги, … «Моя жизнь во Христе» озаглавлены, о. Иоанна Крондштадского– одного сорта с моими. Но в них есть многое лучше написанное, чем у меня… о. Иоанн часто исповедует. У него бывает народу не до 200, а до 2000. Это милость Божия!!…» Для православной Карелии даже столь короткое присутствие святителя Феофана в должности ректора духовной семинарии и члена олонецкой духовной консистории имела большое значение. Все труды его по обустройству семинарии и Олонецкой епархии не пропали бесследно, они были продолжены его преемниками и учениками.


ВАДИМ БАДАНОВ, кандидат исторических наук.

Познакомься с народом
Оставьте мне информацию
Оставьте мне сообщение
Напишите мне